Ида – незабываемая женщина. Можно было её не любить, бояться, ненавидеть, но равнодушно к этому явлению природы не мог относиться никто.
Московская коммуналка 80-х годов в Лиховом переулке.  Ночь. В Идиной комнате всё время появляются какие-то незнакомые люди, уводят Иду на кухню - «поговорить», исчезают, их место за столом занимают другие. Самое занятное – в промежутках  раскрутить Иду на воспоминания.
- Мальчики, а вы вообще-то  знаете, что такое настоящий корабельный гальюн?
- Ну, Ида Григорьевна, конечно, гальюн – это сортир на корабле, кто же этого не знает!.
- Милый мой, Вы не знаете жизни!  Настоящий гальюн – это такая сетка, и желающих посрать вывешивают в этой сетке за борт. На бушприте. Вы представляете, что такое бушприт? Это такая палка на носу судна.
- Ну и Вы тоже...
- Лапонька, у меня не было выбора. Я изучала рыбу там, где она плавает, а не там, где её едят. Вообще-то, срущая женщина – это не очень эстетичное зрелище. Но  я тогда была молодая, посмотреть на мою голую жопу собиралась вся команда. Это смущает только в первый раз, а потом мне уже на них было насрать, только бы не было качки.

Ида по професии ихтиолог, кандидат биологических наук. Пол-жизни болталась на кораблях по Белому морю, гонялась за рыбными косяками. В Беломорске о ней ходили легенды, думаю, что там помнят о ней до сих пор. Неукротимый темперамент,  незаурядный ум, абсолютное отсутствие ханжества. Замечательна была и тем, что совершенно не пьянела, сколько бы ни пила. К утру, после дикой пьянки, когда последние мужики падали мордой в салат, Ида, пившая со всеми наравне,  со вздохом брала в руки книжечку и устраивалась в кресло почитать. Пока кто-нибудь не проснётся и не составит ей компанию  выпить. До преклонного возраста спала три часа в день. Выйдя на пенсию, вернулась в Москву, и тут же вокруг неё начали кучковаться всякие хирые, немощные и обиженные  личности, которым она искренне бросалась помогать и тем самым топила их окончательно. В меру пьющие становились в её заботливых руках алкоголками, слабые – попадали в психушку, бомжи полностью теряли человеческий облик.  Парадокс сильной личности.

Впервые я попал в этот дом в тот  период, когда Ида, выйдя на пенсию и томясь от безделья,  интенсивно занялась поисками «снежного человека». С той же энергией, с которой она когда-то искала рыбные косяки. Было определённо решено, что «йети» обитает в районе Пятигорска, куда летом и отправилась организованная Идой  экспедиция. Метод поимки был прост: в предполагаемом районе обитания выкладывались миски с едой для затравленного человекообразного, а участники экспедиции попеременно вели за ними круглосуточное наблюдение из ближайших кустов. Весь расчёт был на то, что раньше или позже он проголодается и придёт. Однако наступила осень, начались дожди, а «объект», так и не появился, по-видимому, сменив район обитания. Пришлось вернуться домой ни с чем.

На следующеий год к поискам снежного человека был привлечён экстрасенс. Он объявил, что «объект»  непременно появится в безлюдном районе одной из маленьких сибирских рек. И точно указал место на карте, где искать. Но не ранее конца октября. Ни расстояния, ни отсутствие опыта, ни надвигающаяся зима не остановили группу фанатиков, жаждущих всемирной славы. Ида, конечно, мечтала быть с ними, но по возрасту уже не подходила для такой авантюры. Группа уехала без неё: руководителя,  вдохновителя и главного спонсора. Обратно не вернулся никто, они сгинули бесследно, неизвестно даже, добрались ли они до той заветной точки. Когда надежд на их возвращение не осталось, Ида была опечалена, однако факт их гибели был принят без излишнего трагизма. Но с поисками «йети» было покончено навсегда.

Мужем у Иды в те  времена был некто Ваня, Иван Алексеевич, алкоголик, лет на 30 младше неё. История его появления в Лиховом занятна и поучительна. Он был в 70-х годах учителем истории в каком-то маленьком провинциальном городке. Размышляя о жизни, понял, что общество устроено несправедливо, о чём и излагал своим ученикам. Его замели, дали 5 лет за антисоветскую пропаганду; отсидев, он приехал искать правды в Москву, где жить ему категорически запретили, и  конечно, диссидентская братия его тут же пристроила на ночлег к Иде. Но КГБ не дремало, его взяли на Идиной хате, выпроводили из Москвы, он снова вернулся. Тогда его арестовали за нарушение паспортного режима, а когда всё-таки выпустили, Ида взяла его под ручки и отвела в ЗАГС, где торжественно зарегистрировали их брак.
- Ах, мои дорогие, стоило выйти за Ваню замуж, чтобы увидеть рожи этих мудаков из КГБ, когда они снова пришли арестовывать Ванечку, на этот раз – уже с посадкой. Они говорят –Собирайся! - Почему  это? - Неоднократное нарушение паспортного режима – Ни хуя, имею право! – Какое право, сейчас по ебальнику, вот и всё твоё право!  - А я имею право жить у жены. – Где твоя жена, засранец?  - А вот она! И мы выложили на стол наши паспорта с печатями. Мало сказать, что они охуели, они потеряли лицо. – Мы ещё проверим это! –кричат. - Проверяйте, проверяйте, всё было по закону, со свидетелями и в московском загсе!
Отстали. Но запомнили.

Так Ида объебала всемогущее КГБ, а Ваня навсегда остался жить в Лиховом, но правду искать перестал, окончательно спился и только в редкие минуты просветления разрабатывал систему для выигрыша в Спортлото, чтобы поправить Идины пошатнувшиеся финансовые дела. А дела её действительно шли не блестяще. Все сбережения съел «йети», на пенсию было не прожить, она подрабатывала всеми доступными способами. Взялась торговать с полной финансовой ответственностью в ларьке Союзпечати  на площади Дзержинского, напротив здания КГБ (другого места не нашла!).  КГБ припомнило Иде её козни и организовало кражу ценностей из киоска. Что можно украсть из киоска Союзпечати, спросите вы, старые газеты? Нет, уважаемые, спиздили почтовые марки, а их было на сумму 5 тысяч рублей, сумма по тем временам немалая. А по причине полной финансовой ответственности, ущерб должна была возмещать сама Ида. И дали ей на возмещение ущерба три дня – или под суд. За три дня Ида  заняла деньги у 200 человек - всех своих знакомых, которые давали в основном по 10-20-30 рублей.  Богатые друзья (не хочу называть имена) денег не дали, сылаясь на обстоятельства.. В тюрьму Ида не пошла, воров, естественно, не нашли, и в течение нескольких лет она возвращала  эти деньги.  Работала в прачечной – выдавала бельё. И возвратила.

Периодически Иду навещала милиция с проверкой всех её многочисленных званых и незваных, легальных и нелегальных гостей. После долгого изучения моего паспорта, сержант хмуро, но вежливо спросил: «Тебе чего здесь надо? Зачем приехал?»
- А я её родственник,  вот приехал в Москву по делам, зашёл навестить.
- Кем приходишься?
- Я второй муж третьей жены её сына ...
    (Кстати, чистая правда)
- ?
Вмешалась Ида.
-Он действительно мой родственник, он даже мою внучку воспитывает...
-А Вы, Ида Григорьевна, помолчите, Вас пока не спрашивают.
Сержант долго осмысливал сказанное, почувствовал насмешку, но понял, что придраться не к чему. Да и за столом сидели личности куда интереснее меня. Отстал. Видно, Ида со своими подозрительными гостями его уже порядком утомила.

Самый серьёзный конфликт с властями вышел у Иды из-за её брата, известного  в то время писателя, выкреста, опубликовавшего свой богоборческий роман за рубежом, за что его и посадили. Пока шло следствие и суд, Ида не вмешивалась, но когда после суда его втихую отправили в ссылку в очень дальние края, Ида отправилась в прокуратуру узнавать, где он и что вообще с ним. Прокуратура на вопросы не отвечала (знакомая ситуация, не правда ли?). Ида безрезультатно обивала пороги и где-то, в одной из приёмных, ей удалось на ходу чуть ли не за руку поймать одну ОЧЕНЬ крупную прокурорскую шишку. На её вопрос о судьбе и здоровье брата, прокурор, ещё не понимая до конца, с кем он имеет дело, брезгливо бросил: «Если он сдохнет, тебе скажут». Это была его ошибка. В такие игры с Идой играть было опасно. 30 лет в Белом море приучили её ничего не бояться. «Блядун хуев! – заорала Ида при всём скоплении народа в приёмной -  Сучёнок! Ты кто такой, старый засранец, чтоб со мной так разговаривать! Тебя ещё мало ебли в жопу, хуй собачий!»

Народ отпал. Отпал и прокурор, который внезапно понял, что с женщиной,  которая так может разговаривать в приёмной генерального прокурора, шутки плохи. В принципе, они ведь все жуткие трусы; история о том, как его обосрали в собственной приёмной, мгновенно разнеслась бы по всем закоулкам и её могли раздуть враги, только и жаждущие крови. Прокурор попытался сгладить конфликт. «Успокойтесь и пройдёмте в мой кабинет»,-  но Иду уже понесло. «Ты, грязная жопа, не умеешь вести себя с женщинами, хам, быдло, вонючий пидарас...» После этого она повернулась и ушла.  Вечером у неё дома раздался звонок из КГБ, ей сообщили все сведения о местонахождении и здоровье её брата, но одновременно  объяснили, КАК нужно разговаривать с... не помню уж, кто точно это был, по-моему, один из замов генерального прокурора. Дело кончилось взаимными извинениями, но  на Иду снова нарисовали большой чёрный крест.

Однако друзей-диссидентов такой поворот событий совершенно не устроил и они обвинили Иду в сотрудничестве с КГБ  - смертный грех в тамошних кругах. Теперь ей пришлось отбиваться ещё и от своих долбоёбов, типа Новодворской, которые могут принести в жертву родную мать, но только никаких компромиссов с властью (чёрт знает, может они и правы, но как-то не по-человечески!). Телефон в её комнате звонил непрерывно, все выясняли с Идой отношения: прокуратура, друзья-диссиденты, милиция, КГБ, родственники и  ещё полтыщи московских. знакомых. Если к тому же учесть, что её комната, как приют неблагонадёжных, прослушивалась,  и каждый вечер милиция приходила проверять документы у гостей, всё это смахивало на какую-то безумную карусель, в центре которой царствовала Ида. Власть ненавидела её и боялась трогать, да и не за что: давать приют и ночлег закомым – неподсудно, тревожиться о судьбе брата – законно, а контрреволюционного переворота она явно не готовит. Её предупредили: «Ида Григорьевна, у Вас часто быват антисоциальные элементы. Это внушает опасения!», на что Ида невозмутимо ответила: « Когда я узнаю, что мои друзья решили взорвать Кремль, я сама Вам об этом доложу, вам не стоит волноваться.  А пока не лезьте своими грязными лапами  в моё чистое сердце».
Отстали. Но запомнили.

Квартира там была – полный срач. Пол в ней не мыли никогда, ничего не убиралось, всё вокруг рушилось, падало,  качалось и протекало. Соседи Иды по этой коммуналке потихоньку выезжали, а въехать в этот хаос желающих не находилось. Там, в этих пустых комнатах, на некоем подобии мебели, и ночевали многочисленные гости. И мне довелось там провести не одну ночь, заезжая по делам в Москву: за все годы Ида не отказала мне в ночлеге ни разу.  А очарование этих редких минут общения с нею не забыто мною до сей поры.

[email protected]