Этот ресурс создан для настоящих падонков. Те, кому не нравятся слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй. Остальные пруцца!

Проще, чем убить, глава 38

  1. Читай
  2. Креативы
ПЕРОН И ОЧЕРЕДЬ НА СТРАШНЫЙ СУД.
Поезд опаздывал на сорок минут. Оксана нетерпеливо топнула ножкой. Она уезжала в Москву, Алексей оставался в Казахстане, чтобы через пару дней в специальном вагоне сопровождать цинковый гроб с телом Павла. Обухов провожал Оксану до вокзала. Он не уезжал, продолжая участвовать в расследовании деятельности Фёдора Дашко в Казахстане, которого так и не нашли, не поймали. Оксана и Иван Сергеевич стояли на перроне молча.

Только вчера всё это случилось.

Только вчера погиб, навсегда покинул этот мир Павел - молодой, здоровый, симпатичный парень. Погиб от пули сумасшедшего старика, а тело его сгорело дотла в пожаре. Он и сейчас стоял перед глазами Оксаны, как живой, будто и не убит вовсе. Она вспоминала, как он нёс её на руках тогда, ночью, когда они пробирались к автобусной станции, как забирались вместе в автобус. Как защитил её Павел здесь же, на вокзале, от хулигана-насильника.

Оксане вдруг стало очень больно под сердцем, на глаза навернулись слёзы, и она всхлипнула. Обухов подошёл к ней.

- Прости, Оксана, что впутал тебя во всё это, - тихо сказал он. - Постарайся всё забыть...

- Как? - рассердилась на него Оксана. - Как я могу забыть Павла? Он погиб, его больше нет!

- Это наша работа, - спокойно ответил ей Обухов. - И это иногда случается. Смерть и...

- Вам просто всё это безразлично, - зло перебила полковника Оксана. - Люди для Вас мусор, материал! Вы обличаете, ловите бывшего начальника полиции, а чем вы сами-то лучше? Он тысячу раз искупил свою вину тем, что вытащил колхоз из нищеты и заработал звание Героя соцтруда! А вы? Что вы? За что вы хотели его убить? За то, что он знал что-то такое, о чём бы вы не хотели, чтоб узнали другие? О вашем предательстве? Было оно или не было? Скажите мне правду! Поимейте хоть каплю мужества!

Обухов вздрогнул и ссутулился, как от удара. Он молчал.

- Вы молчите? - заглянув ему в глаза спросила Оксана. - Значит, это правда?

Иван Сергеевич нервно мял в руках носовой платок. Кто она, эта девчонка, чтобы так разговаривать с ним. Она не судья и не господь бог. Но почему же ему так не хочется, чтобы, уехав, Оксана увезла с собой эту злость? На них уже с любопытством оглядывались отъезжающие.

- Ты можешь меня выслушать без криков, Оксана? - спросил у девушки Обухов.

Оксана молча кивнула, отвернувшись.


- Мне было тогда столько же лет, сколько и тебе сейчас, - медленно произнёс Обухов, - я был ординарцем твоего деда, Андрея Железнова, в нашем отряде. Мы вместе воевали. И вот однажды в бою меня ранило взрывом гранаты. Я не мог сопротивляться. Попал в плен. И захватил меня этот самый Федька Дашко. Но не убил. Подослал ко мне девчонку медсестру. Она была красивая... Почти, как ты... Я не знал, не мог догадаться, что она заодно с ними. Мы хотели вместе бежать, она говорила мне, что она дочь недавно убитого немцами партизана. Я поверил. Потому что любил её... И, наверное, люблю до сих пор. Я ей сболтнул лишнего. Это было самой большой ошибкой в моей жизни и самой дорогой.

Обухов замолчал. Оксана слушала, сжав губы.

- И вы убили её? - спросила она.

- Случайно... - отведя глаза ответил Обухов.

- У Вас всё случайно, - закричала в сердцах Оксана. - Случайно предали, случайно убили! Так не бывает! Вы лжёте! Вы всё лжёте! Вы хуже этого полицая! Он был мразью, но хотя бы имел смелость в этом признаться! А вы пытаетесь выкрутиться, и снова и снова врёте! Придумываете какие-то истории...

Оксана, схватив сумку, побежала за пронёсшимся мимо её вагоном прибывшего поезда, а Обухов остался неподвижно стоять на перроне. Он не мог шевельнуться, потому что в сердце его воткнулась откуда-то снаружи холодная стальная игла и, впиваясь всё глубже, крутилась как сверло. Иван Сергеевич шагнул к свежевыкрашенной скамеечке и присел на неё, схватившись за сердце.

- Ты куда сел-то, старый хрен, - закричали откуда-то сзади, - не видишь, что ли, окрашено!

Но Иван Сергеевич не видел и не слышал, он просто завалился спиной на скамейку. Женщина из вагона, высунувшись из окошка, закричала:

- Вызовите быстрее "скорую"! Не видите, что ли, человеку плохо!

Угрюмая уборщица общественного туалета, прикрикнувшая вначале на Обухова, испугавшись, быстро засеменила к привокзальному отделению милиции, и через минуту оттуда выскочил, засуетившись с носилками, мятый сержант Загитов с напарником.

Загитов узнал в бледном старике участника позавчерашней драки и засуетился ещё быстрее. А Иван Сергеевич уже не чувствовал ни тела, ни скамейки под собой, ни воздуха вокруг. Стало очень легко и спокойно. Возвращаться не хотелось. Сердце перестало ныть и пульсировать болью. Всё стало другим.

И он увидел освещённую ярким белым светом длинную очередь, похожую на ту, когда в ГУМе выбрасывали дефицит, и толстые тётки-провинциалки, обвешенные рулонами туалетной бумаги, и заносчивые москвички дружно толкались в ожидании счастливого момента приближения к заветному прилавку.

Иван Сергеевич Обухов никогда не стоял в таких длинных очередях, только в булочной, где не так много народу, но тут он понял, что нужно занимать своё место, иначе он упустит что-то важное. Последним стоял мужчина, и Иван Сергеевич пристроился за ним, предварительно спросив: "Вы крайний?".

Мужчина обернулся, и Иван Сергеевич узнал Федьку Дашко. Он не удивился, не разозлился, не испугался, а просто спросил:

- Это за чем очередь?

- Не зачем, а куда, - поправил его Фёдор, - очередь к богу на суд.

- Бога нет! - сказал Иван Сергеевич.

- Бога, может быть, и нет, - ответил Фёдор, - а очередь на суд есть. Вот и стой здесь. Вон и парень твой стоит.

Обухов пригляделся и увидел недалеко впереди Павла, смирно стоящего перед Федькой. Иван Сергеевич окликнул его, но Павел не оглянулся.

- Не кричи тут, - одёрнул Обухова Федька. - Тут тебе не будка ГАИ. Стой тихо.

Очередь совсем не двигалась, а за Иваном Сергеевичем всё занимали и занимали.

- Как же нас будут судить и кто? - спросил Обухов у Фёдора, - и по какому кодексу?

- Кодекс у бога один - Библия, по нему и воздастся, - ответил Федька.

- Я Библию не читал, - возмутился Иван Сергеевич, - они не имеют права...

- Незнание закона не освобождает от ответственности, - казённым тоном произнёс Фёдор. - Вам ли, Иван Сергеевич, как работнику органов, этого не знать?

- Но хотя бы основные пункты почитать сейчас, - взмолился Обухов, - чтобы изучить...

- Основные, говоришь? - переспросил Фёдор. - Не убий, например. А ты ведь убивал?

- Убивал, но за Советскую Родину и по приказанию Партии, - ответил Иван Сергеевич. - Это не считается!

- Считается, считается, - почему-то обрадовался Фёдор, - для бога всё едино, что ты убивал, что я. Главное, что жизни людей лишал, которую не ты им дал, за это и будешь наказан, хороший парень Иван Обухов, вместе со мной, плохим. И людей ты судил по тем законам, которые люди сами для себя придумали, а сказано богом - не суди, да не судим будешь?

- Да как же так, - не понимал Иван Сергеевич, - что же это по божьим заповедям, пусть вор и убийца по земле гуляет, гадит дальше! Это и есть высшая справедливость вашего бога? Ждать, пока он осудит, и щёки то левую, то правую под удары подставлять? А сами мы, люди, зачем на свете нужны, если права у нас никакого нет судить и принимать решения?

- Нет у нас, людей, такого права, - громко сказал Федька, - это право создателя судить и прощать!

Тут Федька подмигнул Ивану Сергеевичу заговорщически, нагнулся к нему и прошептал:

- Не мельтеши, Обухов, не качай права. Главное - раскаяться, и бог простит. Вон с Христом, когда его распяли, рядом на соседнем кресте страшный убийца висел, а раскаялся, и ему Иисус пообещал: "Будешь со мной в раю". Так и мы с тобой, главное - раскаяться.

Иван Сергеевич не на шутку рассердился и громко закричал:

- Это же проще простого, напоганить и сразу же раскаяться! Бог простил, и можно дальше продолжать гадить! Не нужен мне такой суд и такой бог, который ни во что не вмешивается, а потом суд устраивает! Я ухожу!

Федька отвернулся, сделав вид, что Обухова не знает, Иван Сергеевич развернулся, вышел из длинной очереди и открыл глаза. Над ним склонился человек в белом халате.

- Ну, слава аллаху, живой, - произнёс человек, - думали, что уже не вытащим.

Иван Сергеевич снова почувствовал больное тело и сердце. Его подняли на носилках и куда-то понесли. Он снова закрыл глаза. Ни думать, ни шевелиться не было сил.

Оксана, забежав в вагон, села на свою полку в купе и даже не посмотрела в окно. Она не видела, как обмяк на скамейке Иван Сергеевич, как суетился вокруг него маленький сержант Загитов. Как приехали люди в белых халатах и долго колдовали, чтобы оживить парализованное сердце Обухова.

Поезд поехал, Оксана достала из сумки лимонад "Буратино" и купленную в буфете куриную ногу, положила всё это на стол и задумалась, глядя в окно. В голове её стучали в такт колёсам последние слова Федьки Дашко, перед тем, как в кабинет ворвался Обухов. Он сказал:

- Оксана, я положил на твое имя в сберкассе напротив подъезда вашего дома в Москве кое-какие деньги. Это подарок тебе к совершеннолетию.

И всё. Оксана не успела ничего возразить. Не успела сказать, что ей совсем не нужны его грязные деньги. Что они не вернут ей дедушку. Она хотела сказать, но не успела - ворвался Иван Сергеевич. А потом этот удар по лбу, и она потеряла сознание.

Оксана задумалась. Наверное, зря она поступила так с Обуховым. Жестоко. Никто не давал ей права осуждать его. Он и так мучается, это видно. Никто не застрахован от ошибок. Слова иногда ранят больней ножа. И Оксана решила извиниться. Приехать в Москву, дождаться Ивана Сергеевича и извиниться перед ним. Так она и сделает.

За окном проплывала жёлтая степь, поезд мерно покачивался. В соседнем купе кто-то играл на "одна палка два струна" и жалобно пел по-казахски. Оксана сходила к проводнице за бельём, расстелила его и спокойно заснула.

Скот Лесной , 11.02.2002

Печатать ! печатать / с каментами

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


1

Пупкин , 03-10-2002 10:45:40

Что-то к концу романа комментаторов не осталось:)
  Тогда я скажу:
  Великолепное Произведение:)

2

Чит, 22-10-2004 15:32:44

да ну, говно
второй, кстате

3

izum, 01-06-2005 08:14:39

чит баклан тупой везде отметился прочитал бы лучше

4

Лесоруб, 16-01-2006 05:20:37

Все просто настолько захватывает, что третий день читаю на работе и оторваться не могу. Скотт молодец!

ты должен быть залoгинен чтобы хуйярить камменты !


«...слышны стоны. топор в одиночистве мнёца на сцене 1 минуту, стоны заканчиваются, выходит красный и потный какандокало, из расстегнутой ширинки торчат семейные трусы. топор поспешно бежит за кулисы. какан не успевает отдышатся, как через 40 секунд топор возвращается. из расстегнутой ширинки торчит что он сегодня без трусов. »

«Я проснулся в 6 утра от аххуительного минета. Она сосала глубоко, остервенело, вертела головой, будто гайку на мой хуй навинчивала. Я, мягко говоря, прихуел. Во-первых, накануне вечером она так не сосала. Во-вторых, она так не сосала ваще никогда. В общем, ахтунг. »

— Ебитесь в рот. Ваш Удав

Оригинальная идея, авторские права: © 2000-2025 Удафф
Административная и финансовая поддержка
Тех. поддержка: Proforg